1. Проснулась я поздно. Уже не один год ночую одна в палатке, а все равно после небольшого перерыва первую ночь всегда страшно. Вот и на этот раз ночью я спала очень плохо – постоянно просыпалась от шорохов и звуков. Всего-то мелкие грызуны шуршали опадающей осенней листвой, но мне сразу представлялся голодный хозяин леса, хотя местные накануне уверенно успокаивали, что мишки в этом году и близко не подходили. Да и непривычно темная ночь не давала расслабиться, в темноте мне всегда немножко не по себе. Под утро на смену диким звукам природы пришел размеренный гул лодочных моторов и урчание квадроциклов, а я, успокоившись наконец присутствием людей, крепко заснула.
2. Поздний завтрак принес неприятное открытие – вода в Нёноксе соленая, слишком сильно заходит море в прилив. Избалованная стоянками на берегах рек, я не догадалась взять с собой запаса пресной воды, и в машине обнаружились лишь пара начатых бутылок минералки. Что ж, выливаю соленый кофе и утоляю жажду арбузом. Потом что-нибудь придумаю.
3. Время переваливает за два часа дня, идти в Сюзьму сегодня уже однозначно поздно, да и погода как-то не по-доброму хмурится. Собираю рюкзак и решаю сделать пробную прогулку по берегу – снаряжение новое и я все еще в процессе подгонки лямок и высоты спины для идеального распределения нагрузки. Да и, честно говоря, последний раз походный рюкзак я одевала лет 10 назад.
4. На берегу – рыбаки. Ждут со дня на день сёмгу. Разговариваем о том, о сем, удивляю их фактом, что почти доехала на легковушке до берега, а потом добиваю тем, что ночую в палатке. «На берегу же полно изб! Хочешь в пустой останавливайся, хочешь с нами, мы только новую отстроили, хочешь дальше по берегу уйди. Но избы же кругом, зачем мучиться спать в палатке? Да и холодно уже!» –недоумевают они.
5. Мужики уходят в море, проверить не пошла ли рыба, а я не спеша гуляю по берегу, заодно запоминая, где какая изба. На всякий случай. Тем временем хмурое небо окончательно затягивает и начинается легкий моросящий дождик, которые временами переходит в полноценный осенний холодный дождь. Отлично! Мне как раз надо бы проверить водоотталкивающие свойства одежды и рюкзака – натягиваю штормовку и дождевые штаны и пристраиваюсь поудобнее на грудах плавника словно на импровизированной скамейке за импровизированным столом. Пора обедать.
6. Вскипятить морскую воду, залить сублимат, подождать. Нереально вкусно, хотя соли, конечно перебор – про свою ошибку с водой я вспомню за эти дни еще не раз и не два.
7.Постепенно начинает смеркаться, и я решаю, что на сегодня хватит. Пора возвращаться к палатке и хорошенько выспаться. Ужин, арбуз, ром-кола и, на этот раз, крепкий полноценный сон в грезах о завтрашнем дне.
8. Утро, тем не менее, начинается все равно поздно. Долго собираю рюкзак, пытаясь найти баланс между лишним и необходимым, так как с учетом моей абсолютной физической неподготовленности не хочется рисковать с весом больше 10 кг. Пара упаковок еды, снэки, горелка, газ, носки, аптечка, нож, фальшфейер, емкости под воду, пуховик, штормовка-штаны…. Резиновая лодка! Спальник и палатку решаю не брать – я абсолютно уверена, что смогу обернуться за один день, да и разбирать лагерь совершенно не хочется. Еще одна ошибка.
9. Выхожу на берег, встаю на твердую, как асфальт, полосу отлива, и вместе с морским северным ветром мне наполняет ощущение свободы. Вот так, шаг за шагом идти вперед по кромке моря – вот оно моё идеальное счастье.
10. До Сюзьмы около 9 километров, разделенных на почти три равные части двумя небольшими речками – Малой и Большой Режмой – которые в отлив не глубже, чем по щиколотку, и легко переходятся по камням.
11. Помимо дороги по берегу, есть еще, так называемая, верхняя дорога, на ней через эти реки перекинуты пешеходные мосты. Там должны быть и избушки. Берег высокий, обрывистый, наверху сплошные болота. Но что из этого меня может волновать сейчас, когда стоит отличная погода и я с наслаждением иду по шикарному песчаному пляжу, любуясь своим обожаемым морем?
12. Впрочем, кое-что меня все-таки волнует. Жажда. Опасаясь, что в Режмах вода даже в отлив может быть все равно солёной, я надеюсь исключительно на какой-нибудь ручей и через пару километров мои надежды, наконец, оправдываются. Строптивый, холодный и безумно вкусный ручей течет по камням рядом с избушкой, метрах в ста от берега.
13. Вот она, типичная рыбацкая изба Летнего берега. Говорят, дальше, избы стоят запертые – не от людей, конечно, а от мишек, которые повадились съедать припасы, даже решетки на окна стали ставить. Но здесь медведи уже не ходят, поэтому и избы не запирают – ночуй путник, отдохни с дороги.
14. Напившись, умывшись, и отяжелив рюкзак двумя литрами воды, я пошла гораздо веселее. Айпод напевал в уши что-то из Медвежьего Угла, солнце изредка показывалось из-за низких северных облаков, а пейзаж никак не надоедал.
15. Вскоре на горизонте показался человек – мужчина с брезентовым рюкзаком на плече и огромным букетом ромашек в руке. Поболтали, он рассказал мне про дорогу и нехитрый быт здешних поморов. Я что-то там наплела про себя – путешествующая в одиночку девушка всегда вызывает чересчур много вопросов и в то время я никак не могла определиться с «легендой», которая бы вызывала меньше подозрений на неадекватность: говорить ли что я не замужем, или что муж есть, и привирать его текущее местоположение по обстоятельствам. Впрочем, ни малейшей нужды в подстраховке легендой не было – потенциальную опасность от людей я научилась распознавать давно и здесь ее не было ни на йоту.
16. Наконец вдалеке стали различимы силуэты деревенских домов и здание старой церкви на холме. Стоит, значит, деревяшечка, уже хорошо. Полоса берега, тем временем, становится уже – начался прилив – и песчаная почва сменяется глинистой.
17. Прохожу еще пару сотен метров и оказываюсь в устье Сюзьмы – деревня прямо напротив, на берегу несколько лодок и вроде даже пара людей. Решаю, что накачать свою резинку я всегда успею, а пока немного отдохну и может кто-то из рыбаков покажется.
18. Не проходит из 5 минут, как меня забирает лодка – это Анатолий, один из двух постоянных жителей деревни.
19. Летом здесь оживленно, но зимой живут всего в двух домах. Сказывается отсутствие электричества и дороги, да и недавний шторм сильно порушил несколько изб у моря – это мне уже рассказывают тетушки на берегу. Ездят сюда в основном из Северодвинска – на поезде до Нёноксы, а оттуда пешком или на квадроциклах. Вот и сегодня ждут гостей, поэтому Анатолий как раз собирается отогнать на берег вторую лодку, чтобы те сами вечером смогли переправиться.
20. Я уточняю расписание большой и малой воды и узнаю, что назад низом я идти не смогу, вода пойдет на убыль только около 9 вечера. Поднявшись по крутому склону противоположного берега я должна упереться в тропу, но вот мои ботинки вряд ли подходят для болота, сетует старожил, объясняя «верхнюю» дорогу. Вежливо отказываясь от предложения перевезти меня назад – не зря же я тащила лодку! – я прощаюсь с Анатолием и ухожу вглубь деревни, фотографировать церковь.
21.На берегу, кстати, недавно была возведена изумительная маленькая часовня. Изящная, окрашенная в морские тона и с маленьким колокольчиком на входе, она почему-то вызывает у меня ностальгию по южным морям.
22.Именно так, мне кажется, выглядела бы деревянная часовня, буду построенной где-нибудь под Коктебелем. Но здесь, среди суровых поморских изб и лодок, под гнетом нависающего тяжелого осеннего неба, противостоя холодным северными ветрами, она смотрится такой утонченной и беззащитной, словно ее, как Элли, перенесло сюда ураганом злой волшебницы.
23. То ли дело церковь наверху. Даже сейчас, частично разрушенная, с утраченным завершениями, пережившая в своих стенах и клуб, и склад, и наблюдательный пункт ПВО, она венчает деревню памятником тем временам, когда ее белые стены и блестящая на солнце железная кровля служили ориентиром отважным мореплавателям, вокруг пиратствовали англичане, а бедная приморская деревушка считалась модным местом для лечения морскими купаниями.
24. Возведенная в 1861 году по типовому проекту, церковь была освящена в честь Антония Сийского подобно разрушенной англо-французами пятью годами ранее часовне, построенной еще в те далекие времена, когда деревня была усольем Сийского монастыря, а жители – монастырскими крестьянами.
25. Отчего-то мне хочется дом именно здесь, в Сюзьме. Хотя я и провела в деревне меньше двух часов, это небольшая поморская деревушка очень сильно запала мне в душу.
26. Обедаю и пора в обратный путь. До начала сумерек осталось пара часов, а речка Сюзьма практически в максимальной своей ширине. Стоит ли говорить, как мне не хотелось идти обратно по болоту в темноте?
27. Что мне мешало попросить кого-нибудь из местных перебросить на ту сторону? Нет, конечно, не тяжесть зря пронесенных трех с половиной килограмм. Мне важно было испытать лодку, вернее себя, на возможность самостоятельной переправы через прибрежные речки по большой воде. И испытание удалось на славу.
28. Имея небольшой, но достаточный опыт сплава на байдарке и катамаране, я вдруг поняла, что никогда не оказывалась на воде в «клизме» – так в шутку называют маленькие резиновые лодки – не представляю, как грести двумя веслами сразу и как остановить легкое суденышко от намерения при любом взмахе весла крутиться вокруг своей оси.
29. К тому же, торопясь скорее спуститься на воду, я немного недокачала борта и уже вскоре сидеть мне пришлось на мокром месте. С берега мои потуги смотрелись, наверняка, крайне странно, но возможность устроить юмористическое представлением местным жителям мне всегда за радость. Еще не закончившийся прилив гарантировал, что в море меня не унесет, а остальное меня беспокоило не сильно.
30. Где-то на середине реки я исчерпала весь свой запас ругательств за свою же глупость и, худо-бедно, стала выгребать к противоположному берегу. На осознание отсутствия нормальной чалки и полного отсутствия понимания, как выбираться на берег ругательств уже не хватило – пришлось просто делать. Оказавшись, наконец, на твердой поверхности, я чуть присмирила бушующий адреналин, кое-как собрала лодку и стала сквозь заросли пробираться наверх. Никаких следов тропы, естественно, не было, потому что я вышла на берег сильно правее обычной переправы, но и двигаясь по азимуту сложно было ошибиться с направлением.
31. Немного пройдя по лесу, я все-таки нащупала на тропу, а заодно и разглядела квадро-колею, по которой стало более понятно, где сухо, а где мокро. Впрочем, достаточно быстро мокро стало везде, началось болото. Проваливаясь местами почти по колено, я, наконец, усвоила прописную поморскую истину: никуда без резиновых сапог, ибо если ты не найдешь болото, оно само найдет тебя.
32. Из интереса подошла к кромке берега, посмотреть что творится внизу, и ужаснулась – там, где я спокойно шла днем, бушевало море, волны зло бились о десятиметровый обрыв, не оставляя ни намека на дорогу. Да, с Севером шутки не пошутишь. Незнание времени полной воды может стоить и жизни…
33. Скорость передвижения упала катастрофически. Уже не обращая внимания на хлюпающую воду в ботинках, я осторожно ощупывала палками каждый шаг, паниковала от сгущающихся сумерек и оборачивалась на каждый шорох. До моста через Большую Рёмжу я дошла уже в темноте. Быстро поняв, что спрятанную в лесу избушку с помощью одного налобного фонарика я не найду, аккуратно перелезла по плавнику вниз на берег и, с облегчением, обнаружила, что вода пошла на убыль. Осталось решить, что делать дальше.
34. С наступлением темноты стремительно похолодало. Под рюкзаком было все еще тепло, но сидеть вот так на берегу становилось невыносимо. Костер из плавника не разведешь, подниматься назад в лес было безумно страшно и, отгоняя гневные мысли о том, что можно было хотя бы взять спальник, пришлось принять единственно возможное решение – идти дальше.
35. Сейчас, спустя полтора года печатая эти строки, я, конечно, понимаю, что бояться было абсолютно нечего. Но тогда те несколько километров стали одними из самых страшных в моей жизни. Я боюсь темноты. Я боюсь диких зверей. Я боюсь диких зверей, которые выходят на охоту в темноте. Я вообще очень много чего боюсь.
36. С непривычки от тяжести рюкзака и эксперимента с греблей сильно болели плечи и спина, гудели совершенно мокрые ноги, остановки на отдых становились все короче из-за пронизывающего холода, но и все чаще от отсутствия каких-либо сил шагать дальше. Дойти бы хотя бы до той избушки у ручья, но это еще километров пять… И где все? Начало отлива, рыбаки должны как раз выходить в море…
37. Все мои чувства обратились в слух. Вдруг кто-то поедет, вдруг пойдет лодка, вдруг просто попадутся на встречу люди. И когда казалось, что мне уже не сделать больше ни шагу, сквозь шум прибоя стал различим посторонний звук долгожданного мотора. Еще пара минут и на меня надвигалось нечто ревущее на огромных колесах и без единого фонаря. Вот уже водитель машет мне рукой, чтобы я выключила фонарь, с сомнением выслушивает мою историю о том, что я здесь иду одна, палатка в лесу, а у меня совершенно нет сил, жалеет чокнутую девчонку, вешает мою рюкзак за спинку своего сидения, а мне говорит приютиться в «кузове». С двумя лабрадорами.
38. Едет он в полной темноте, помору не нужны никакие фары, чтобы чувствовать рельеф родного берега. А тем временем вокруг закипает жизнь – показались костры, послышались голоса и звуки заводящихся лодочных моторов. Конечно, время рыбаков. Только вот почему какие-то жалкие мгновения назад я шла в полной темноте и тишине, чувствуя себя одной на краю света?
39. Виктор Васильевич довозит меня до поклонного креста – места, откуда идет дорога к моей палатке – и объясняет, где в Нёноксе найти его дом. К слову, мое стремление жить в палатке и у него вызывает удивление, смешанное с возмущением: «В деревне тебя в любой дом с радостью пустят ночевать, да и на берегу рыбацких изб полно, зачем ты в холоде ночуешь?!» С теплотой прощаемся. Немного отдохнувшая, а главное, успокоившаяся, я без малейшего чувства страха преодолеваю последний километр по лесу, залезаю в палатку и погружаюсь в глубокий сон.
Продолжение следует…
